Словарь основных персонажей славянской мифологии и ритуальных понятий. СМОРОДИНА.
Сморо́дина (от русск. смо́род, сильный запах, позднее — вонь, смрад), а также Смородинка, Самородина, Огненная река, Пучай-река, Несей-река — мифологическая река в восточнославянских волшебных сказках, былинах и заговорах, разделяющая мир живых от потустороннего мира мёртвых. Полный аналог реки Смородины — древнегреческий Стикс; водная преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет».
Иногда река Смородина связана с мотивом перевозчика (Харон) в лодке — «старого, матёрого человека», секущего саблей синее мёртвое тело, причем синяя кровь не течёт. На реке стоит калиновый мост, на нём «дуб Мильян». Зачастую связана с образами огня и является местом обитания Змея Горыныча. В былинах река напрямую называется огненной, смоляной, Пучай-рекой, — возможно, потому, что кипящая вода бурлит и вспучивается.
Смородина в публицистике.
Едет добрый молодец на чужую, дальше сторону. Ему путь пересекает река Смородина.
«А и ты мать, быстра река Смородина! — говорит молодец. — Ты скажи мне, быстрая река, про броды кониные, про мосточки калиновы, про перевозы частые». Отвечает ему река человеческим голосом, душой красной девицей, будто какая мифическая перевозчица, как та старшая дочь Соловья Разбойника:
«С броду кониного я беру по добру коню, с перевозу по седлу черкасскому, с мосточку по удалому молодцу, а тебя, безвременного молодца, я и так пропущу».
Проехал добрый молодец, сам стал похваляться: «Вот, сказали про быстру реку Смородину, что ни пешему, ни конному не пройти, не проехать, а она хуже лужи дождевой!»
Заслышав то, река Смородина кричит ему вслед душой красной девицей: «Безвременный ты молодец! Забыл ты за быстрой рекой свои два ножа булатные: ведь на чужой стороне это оборона великая!»
Воротился молодец за реку, захватил свои ножи, и когда стал опять переезжать реку, не нашёл уж ни броду, ни перевозу, ни мостика. Так и поехал глубокими омутами. Ступил раз, по черев конь утонул; ступил в другорядь — по седелечко; ступил третью ступень — уж и гривы не видать. Взмолился тогда добрый молодец реке Смородине; а она отвечала ему душой красной девицей:
«Не я тебя топлю, безвременный молодец, топит тебя твоя похвальба пагуба!» Так и утонул добрый молодец в Смородине реке, которую та же песня величает и Москвой-Смородиной.
— Фёдор Буслаев, «Русский богатырский эпос», 1887
Дочери у него <у Соловья Разбойника> были вещие. Старшая из них даже по имени своему носит характер чудовищный: она звалась Невея, по имени одной из двенадцати сестер лихорадок, которые ходят по свету и мучат род людской. По другому варианту старшая дочь его была перевозчицей, как бы олицетворением реки Смородины, как уж это было показано. <...>
Князь и дружина выходят на широкий двор. Муромец велел Соловью показать свою сверхъестественную силу.
И засвистал Соловей по-соловьиному,
И забил в долбни по-богатырскому,
Зашипел ведь он по-змеиному,
Заревел он, да по-звериному:
Темны лесы к земле приклонится,
Мать-река Смородина со песком сомутилася.
— Фёдор Буслаев, «Русский богатырский эпос», 1887
Около Пскова, в окрестностях Снетогорского монастыря, к устью реки Великой есть две деревни: Перино (слич. новгородское Перынь, или Перюнь), иначе Ольгин городок, и Житник, иначе Ольгин дворец. Об Ольгиной горе уже сказано прежде. <...> былинные эпизоды о Перевозчице — дочери Соловья Разбойника и о реке Смородине — душе Красной Девице относятся к тому же общему эпическому циклу преданий летописных и местных...
— Фёдор Буслаев, «Бытовые слои русского эпоса», 1887
Некоторые аксессуары особенно ярко напоминают ягу: «Приехали они к огненной реке, через реку мост лежит, а кругом реки огромный лес». У реки иногда стоит избушка. Но в ней уже никто не обитает, в ней не расспрашивают и не угощают. Тем не менее она иногда ассимилируется с избушкой яги, она иногда стоит на курьих ножках. Забора нет, кости не насажены на колья, а валяются кругом: «Приезжают к реке Смородине; по всему берегу лежат кости человеческие, по колено будет навалено! Увидали они избушку, вошли в неё — пустехонька, и вздумали тут остановиться». И уже только после боя о герое говорится: «Сам пошёл через мост на другую сторону».
— Владимир Пропп, «Исторические корни волшебной сказки», 1946
Змей-поглотитель. Эта сторожевая роль змея иногда особо подчеркнута: «Там есть широкая река, через реку калиновый мост, под тем мостом живет 12-главый змей. Не пропускает он ни конного, ни пешего, всех пожирает». Намерение змея выражено гораздо резче, чем намерение яги; его цель — проглотить, съесть героя. «Прощайся теперь с белым светом да полезай скорей сам в мою глотку — тебе же легче будет».
— Владимир Пропп, «Исторические корни волшебной сказки», 1946
Непосредственное отношение к мамонтовой теме может иметь один из самых ярких сказочных сюжетов — о борьбе богатыря с неким чудищем. Своими корнями этот сюжет уходит в очень глубокие слои народной памяти. И многие подробности соответствующих сказок и былин (кстати, нередко опускаемые авторами пересказов для детей) ныне совершенно непонятны. Вот, например, сказка «Иван Быкович» из знаменитого собрания А. Н. Афанасьева: «Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост; слышал я, что там не одно чудо-юдо живет...» Что за мост такой — из калины? Ведь калина — не дуб, не сосна, стволик у нее в руку толщиной, а то и в палец… Читаем дальше: «Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы раскричалися — выезжает чудо-юдо девятиглавое».
— Валентин Рич, «Вторая жизнь мамонта, или Откуда у Горыныча хобот», 1986
Для знатоков древней истории Приэльбрусья именно отсюда тянется цепь догадок. У подножия Алатырь-горы, по преданиям, располагался рай — Ирий. А у подножия Эльбруса находится плато Ирахитсырт и урочище Ирахитюз, зажатые между лавовыми полями и скалами хребта Ташлысырт. Ирий в традициях славянской дохристианской религии — ведизма — отделялся от Яви, нашего светлого мира, огненной рекой Смородиной (от смага — огонь, пламя). Ирахитсырт отделен от предгорий истоком Малки — рекой Кызылсу («красная река»). Не могло ли это название стать переводом на тюркские языки слова «огненная»? Как известно из былин и сказок, на реке Смородине должен быть Калинов мост, по которому из Нави (с того света) в Явь проникала всяческая огнедышащая многоголовая нечисть, а обратно — из Яви в Навь — отправлялись души умерших, а также богатыри и полубоги для выяснения отношений с жителями подземного царства. И такой мост действительно существует! В том месте, где Кызылсу прорывает застывший поток лавы и обрушивается в долину водопадом Султан, в узком ущелье есть каменная пробка, по которой можно перейти с берега на берег.
Рядом с изумрудными пастбищами Ирахитюза и Ирахитсырта раскинулись мрачные поля черной и красноватой лавы, где нет растительности и даже самый обычный песок не жёлтый, а чёрный! Словом, аналогия с Навью, где расположен рай Ирий и ад — Пекальное царство, очень близкая.
— Алексей Алексеев, «Эльбрус и его отроги», 2006